Основные средства защиты клиентов страховщиков

Существуют следующие правовые средства защиты разумных ожиданий страхователя: повышенные штрафные санкции, специальные методы толкования договора, борьба с так называемой недобросовестной коммерческой практикой, потребительская защита, гарантийные схемы.
Выше я указывал, что одним из таких важнейших средств является борьба с "несправедливыми (недобросовестными)" условиями договоров, но этому вопросу посвящен специальный § 3 гл. 8 настоящей работы, поэтому здесь это важнейшее и весьма эффективное правовое средство не рассматривается.

Штрафные санкции

Повышенные штрафные санкции за просрочку выплаты - обычная вещь в страховании. Например, в первой редакции Закона РФ "О страховании" (так он назывался при его принятии в 1992 г.) в давно отмененной ст. 17 за просрочку выплаты был установлен штраф 1% в день от просроченной суммы. И имеются судебные решения, в которых этот штраф взыскивался со страховщика (Постановление ФАС Центрального округа от 26 марта 1996 г. по делу АС Белгородской области N 81/3).

Однако затем к этой неустойке стали применять ст. 333 ГК РФ, а в 1997 г. норма была вообще отменена. Была попытка обжаловать эту отмену в Конституционном Суде РФ, но она закончилась отказным определением (Определение КС РФ от 15 июля 2004 г. N 284-О). Соответственно, со страховщика за просрочку выплаты стали взыскивать проценты по ст. 395 ГК РФ.

Между тем, грамотно управляя средствами страхового фонда, страховщик может получить доход выше, чем проценты по ст. 395 ГК РФ. Поэтому с момента отмены повышенной неустойки за просрочку число необоснованных отказов в выплате существенно возросло. Особенно это стало заметно с введением ОСАГО. Безосновательные отказы страховщиков, явно рассчитанные на то, что обычному российскому гражданину непривычно судиться, и на то, что чисто финансово компания, даже и проиграв, окажется в выигрыше, стали вызывать обоснованное возмущение. Поэтому в Закон об ОСАГО (ст. 13) была введена норма о повышенной ответственности страховщиков за просрочку выплаты. Во-первых, процентная ставка была установлена в 1/75 годовой ставки ЦБ РФ в день, а во-вторых, этот процент считается не от просроченной суммы, а от фиксированной страховой суммы, установленной в ст. 7 Закона. При этом ответственность ограничена все той же страховой суммой. По этой норме при повреждении имущества одного потерпевшего при ставке ЦБ РФ 8% годовых пеня составляет 128 руб. в день, что даже при выплате в 120 тыс. руб. составит около 40% годовых, а при меньших суммах выплаты годовой процент будет еще больше. В целом можно сказать, что эта пеня, конечно, не вполне компенсационная - она в большей степени является обеспечительной мерой, чем мерой ответственности, так как носит явно "заградительный" характер. Мне, например, совершенно ясна цель законодателя, вводившего такую пеню. Это достаточно очевидная реакция на недовольство людей тем, что их заставляют покупать услугу, которой потом они могут воспользоваться только через суд.

Однако в судебной практике эту норму ждали настоящие злоключения. Судьи, по существу, отказывались ее применять - рассчитывали пеню не от фиксированной страховой суммы, а от просроченной суммы. К решению этой проблемы подключился и один из высших судов. Одна из страховых компаний, выплатив своему страхователю возмещение по договору комплексного автомобильного страхования, кроме ответственности (КАСКО), обратилась к страховой компании, застраховавшей ОСАГО причинителя вреда, за выплатой возмещения и, получив его с просрочкой, насчитала пеню по указанной выше норме. Пеня оказалась примерно равна выплате и, естественно, взыскивалась в арбитражном суде. Суды первых инстанций проигнорировали указанную норму закона в части базиса для расчета пени - они рассчитали и взыскали пеню, начислив 1/75 ставки рефинансирования ЦБ РФ не на страховую сумму, а на сумму выплаты. Причем суды это никак не мотивировали и тройке судей Высшего Арбитражного Суда РФ, к которым попало заявление о пересмотре в порядке надзора, оставалось только догадываться о мотивах судов.

В Определении Высший Арбитражный Суд РФ, передавая дело на рассмотрение надзорной инстанции, отметил: "Вероятно, что использование при расчете неустойки суммы страховой выплаты, а не установленной законом предельной страховой суммы связано с вопросом соразмерности неустойки последствиям причиненного в конкретном случае вреда. Несмотря на то что в данном деле о соразмерности и ее последствиях (применении судом ст. 333 ГК РФ) вопрос не поднимался, он является актуальным при рассмотрении данной категории дел и так же как сумма, на которую производится начисление неустойки, не находит единообразного применения в практике" (Определение ВАС РФ от 7 декабря 2009 г. N ВАС-14107/09). Другими словами, Высший Арбитражный Суд РФ в данном случае поступил уважительно по отношению к закону (Однако они так поступают не всегда) - в нем ясно написано, что пеня считается не от страховой выплаты, а от фиксированной страховой суммы и для большей ясности добавлено: "...установленной в ст. 7 настоящего Федерального закона". Основная мысль ясна: давайте применим ст. 333 ГК РФ - и закон исполним, и на своем настоим.

Но Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ не стал так "унижаться" перед законом и его соблюдать, мотивируя свое решение следующим образом: "...толкование статей 7 и 13 Закона N 40-ФЗ... состоящее в том, что размер пеней не зависит от размера неисполнения страховщиком обязанности по конкретному страховому случаю, не соответствует гражданско-правовому понятию неустойки и правомерно отвергнуто судами" (Постановление Президиума ВАС РФ от 2 февраля 2010 г. N 14107/09). Я бы прокомментировал эту мотивировку так: Суд лучше законодателя разбирается в гражданском праве, в частности, лучше него понимает, что такое неустойка.

К сожалению, именно такой подход - мы лучше законодателя понимаем, каким должно быть гражданское право, - превалирует в настоящее время в Высшем Арбитражном Суде РФ.
Полагаю, что при таком подходе к неустойке в страховом обязательстве трудно говорить о какой-либо защите прав клиентов страховщиков. Возможно, конечно, ученые-юристы, работающие в Высшем Арбитражном Суде РФ, лучше депутатов разбираются в гражданском праве, но депутаты лучше, чем юристы высших судов, чувствуют настроение людей и, как могут, отражают его в принимаемых законах. Не говоря уже о такой банальной идее, что закон надо бы соблюдать. Хорошо еще, что 1/75 ставки рефинансирования оставили.

К сожалению, именно этот подход, ограждающий страховщиков от серьезных санкций за неисполнение, ненадлежащее исполнение своих обязательств, превалирует в практике. О причинах этого остается только гадать.

Толкование договора contra proferentem

Важное значение для защиты прав клиентов страховых организаций имеет правило толкования договора contra proferentem, которое я, следуя ст. 4.6 Принципов УНИДРУА, сформулирую так: "Если условия договора, выдвинутые одной стороной, являются неясными, то предпочтение отдается толкованию, которое противоположно интересам этой стороны". Ну а поскольку в нашем случае условия договора выдвигает страховщик (см. об этом гл. 7 и 8 настоящей работы), то и толкование по этому правилу будет против его интересов.

В отечественном гражданском законодательстве это правило не закреплено, хотя фактический состав, порождающий право суда на использование такого толкования, не вызывает сомнений:

• условие предложено одной из сторон договора;
• смысл его недостаточно ясен.

Правила толкования договоров исчерпываются указаниями ст. 431 ГК РФ: использовать буквальное значение слов и выражений, в случае неясности буквальное значение устанавливать путем сопоставления с другими условиями, а если и это не удается, выяснять действительную общую волю сторон с учетом цели договора. С некоторой натяжкой правило contra proferentem может рассматриваться как разновидность последнего из перечисленных способов толкования.

В литературе по договорному праву правило contra proferentem упоминается очень редко несмотря на то, что в lex mercatoria оно вполне актуально. В целом в российской договорной практике использование этого правила весьма ограничено: ни в одном судебном акте либо в каких-либо разъяснениях мне не удалось найти прямую ссылку на это правило.

Фактически же суды, хотя и редко, но используют его. Приведу соответствующую выдержку из судебного акта: "...условия... Правил добровольного страхования средств автотранспорта... суд, исходя из недостаточно ясного значения этих условий, правомерно истолковал... в пользу страхователя" (Постановление ФАС Дальневосточного округа от 29 июля 2002 г. N Ф03-А51/02-1/1362). Здесь суд подчеркнул лишь наличие одного из двух указанных выше обстоятельств - неясность условия, но наличие второго здесь достаточно очевидно, так как правила страхования предлагает страховщик.

В другом деле эта же мысль выражена несколько более развернуто: "Страхователь является потребителем страховых услуг и потому всякое условие договора страхования, не урегулированное надлежащим образом с подачи страховщика - профессионального участника рынка страховых услуг, должно толковаться в пользу добросовестного страхователя" (Постановление ФАС Московского округа от 30 июня 2004 г. N КГ-А40/5474-04-П). Здесь, как мы видим, суд указал на наличие обоих условий, необходимых для применения правила contra proferentem, но также использовал и дополнительный довод о профессионализме страховщика. Этим доводом суд, очевидно, желал подчеркнуть наличие диспропорций в отношениях "страховщик - страхователь" и сделать акцент на необходимость выравнивания такого положения сторон.

Полагаю, реформируя ГК РФ, следовало бы внести это правило в законодательство, хотя бы для договоров со стандартными условиями.

Недобросовестная коммерческая практика

Эта правовая конструкция в целом неизвестна российскому правопорядку, поэтому расскажу о ней на примере Директивы ЕС 2005/29/ЕС от 11 мая 2005 г.

Директива распространяется на коммерческие практики (полное название - "business-to-consumer commercial practices"), т.е. "направленные на продвижение, продажу или поставку продукта потребителю любые осуществляемые продавцом действия, бездействие, его поведение или представление им информации, коммерческие коммуникации продавца, включающие рекламную деятельность и маркетинг" (п. "d" ст. 2). Исходя из содержания Директивы, слова "продавец" и "продукт" в определении следует понимать расширительно, другими словами, Директива распространяется и на случаи воздействия на потребителя в целях предложения ему каких-либо услуг, в том числе финансовых.

Отмечу, что приведенное определение очень расплывчато. На это обращают внимание и европейские юристы, указывающие, что рассматриваемая формулировка не дает четкого представления о коммерческой практике и позволяет "подгонять" под нее множество разнообразных отношений (Howells G., Micklitz H.W., Wilhelmsson T. European Fair Trading Law: the Unfair Commercial Practices Directive. Aldershot; Burlington, 2006. P. 54).

По общему правилу недобросовестная коммерческая практика подлежит запрету на территории ЕС. Такая деятельность характеризуется двумя признаками:

1) продавец не проявил достаточной профессиональной осмотрительности;

2) деятельность продавца направлена на то, чтобы принести (или уже приносит) имущественный вред потребителю.

При этом п. "h" ст. 2 Директивы определяет профессиональную осмотрительность как "критерий, определяющий разумно ожидаемые от продавца специальные умения и знания, которые он должен проявлять в отношениях с потребителем, в соответствии с честной рыночной практикой и (или) общим принципом добросовестности, принятым для той сферы деятельности, в которой работает продавец".

В праве ЕС выделяется несколько видов недобросовестной коммерческой практики:

Целью действий, вводящих потребителя в заблуждение, является привлечение клиентов и реализация им товаров и услуг. Такая недобросовестная деятельность определяется по трем критериям:

1) в процессе коммерческой практики используется заведомо неточная информация;

2) действия продавца в совокупности направлены на введение в заблуждение потребителя;

3) коммерческая практика направлена на то, чтобы вынудить потребителя принять решение (подписать контракт), которое он не принял бы при условии добросовестных действий продавца.

Смысл бездействия заключается в непредставлении потребителю информации в полном объеме, что влечет принятие им неправильного решения. Такая коммерческая практика часто имеет место на страховом рынке, например, при продаже полисов долгосрочного страхования жизни, о чем выше уже говорилось.

"Агрессивная" практика является нововведением для права ЕС и предполагает оказание давления на потребителя в целях понуждения его принять то или иное решение. Таким образом ограничиваются его права.

Помимо вышеназванных незаконных видов коммерческой практики, существует так называемый черный список методов коммерческой практики, которые запрещено применять независимо от того, соответствуют ли они рассмотренным выше критериям. К ним относятся, например, сокрытие от клиента части документов (предоставление которых обязательно) для того, чтобы он не мог пользоваться своими правами, или предложение предоставить услуги бесплатно с последующим изменением условий предоставления этих услуг и т.д.

Интересно также отметить, что для обеспечения нормального функционирования механизма признания практики недобросовестной вводится еще одна оценочная категория "средний потребитель" (дословный перевод термина "average consumer") (The Yearbook of Consumer Law. 2007 / Ed. by G. Howells. Aldershot; Burlington, 2006. P. 168 – 170). Этот термин характеризует определенную группу потребителей, на которую ориентирована осуществляемая коммерческая практика. Суд Европейских сообществ так охарактеризовал "среднего потребителя": это потребитель, который "достаточно хорошо осведомлен, достаточно наблюдателен и осмотрителен" (Case C-210/96, Gut Springenheide GmbH and Rudolf Tusky v. Oberkreisdirektor des Kreises Steinfurt. Amt fur Lebensmitteluberwachung). Анализируя судебную практику, западные авторы указывают на то, что при использовании понятия "средний потребитель" судам необходимо определить степень его информированности и рациональности (Incardona R., Poncibo C. The Average Consumer, the Unfair Commercial Practices Directive, and the Cognitive Revolution // Journal of Consumer Policy. 2007. Vol. 30. P. 30).

Таким образом, создается некая модель потребителя, на которого должны ориентироваться предприниматели, в том числе страховые организации, при осуществлении своей деятельности.

Однако на данном этапе применение этой концепции не всегда приводит к желаемому результату, поскольку описанный выше "средний потребитель" далеко не всегда отражает фактическую ситуацию на определенном рынке. Так, один из авторов, занимающийся анализом средств защиты клиентов крупных профессиональных компаний в ЕС, пишет: "...потребитель вовсе не обязательно является хорошо осведомленным человеком, но, вероятно, выступает слабой стороной, которая с трудом может прочитать договор и нуждается в информации по всевозможным вопросам. Но это не соответствует пониманию термина "потребитель", отраженному в Директивах ЕС и тем более в прецедентах Суда Европейских сообществ. Их потребитель - благоразумный гражданин, желающий использовать в полном объеме внутренний рынок" (Hondius E. The Notion of Consumer: European Union versus Member States // Sydney Law Review. 2006. Vol. 28. N 1. P. 94). Полагаю, к этому тезису можно присоединиться.

Нам также следовало бы начать уделять внимание подобным вопросам, но само применение потребительского законодательства к страхованию у нас пока является проблемой.

Потребительская защита. Страховые услуги и конечное потребление

Применение средств потребительской защиты к страхованию вызывает на практике серьезные проблемы. Поэтому прежде чем рассматривать эти проблемы, следует остановиться на причинах, их вызвавших (по крайней мере, на моем понимании этих причин).

Основную причину можно сформулировать следующим образом: отечественное законодательство о защите прав потребителей ориентировано на так называемого конечного потребителя, которым клиент страховой компании не является. Подробно данная проблема, как и понятие конечного потребителя, изучена в книге, недавно вышедшей под моей редакцией, здесь же я остановлюсь на рассмотрении названной проблемы лишь вкратце.

На заре российского законодательства о защите прав потребителей суть концепции конечного потребления изложил А.Е. Шерстобитов: "Потребитель как правовая категория имеет ценность в паре с категорией "коммерсант", а значит, речь должна идти именно о личном (конечном) потребителе, имеющем целью выведение товара из сферы экономики в сферу личного потребления". Данную концепцию воспринимает и судебная практика: "...ГК РФ трактует понятие "розничная торговля" как реализацию товара конечному потребителю, который не использует приобретенный товар в предпринимательской деятельности" (Постановление ФАС Поволжского округа от 1 февраля 2005 г. N А55-9761/04-1). В американской литературе встречаются определения следующего типа: потребление - "это финальный акт расходования товаров и услуг для получения удовлетворения" (Campbell P. The Consumer Interest: a Study in Consumer Economics. N.Y., 1976. P). Соответственно, в ходе потребления блага перестают быть товаром (в широком смысле), т.е. выбывают с рынка.

Однако клиент любой финансовой, в том числе страховой, компании в этом смысле не является конечным потребителем. Он платит компании деньги и получает от нее деньги, которые из оборота не выводятся. Можно, конечно, сказать, что клиент страховой компании получает не деньги, а услугу по защите интереса, но и при таком понимании страхования эта услуга не выводится из оборота. Она будет выведена из оборота, лишь когда поврежденная автомашина будет отремонтирована, а пациент, застрахованный по добровольному медицинскому страхованию, получит медицинские услуги, оплачиваемые страховщиком. Но большинство норм Закона о защите прав потребителей явно рассчитаны на конечное потребление, на то, что товар (работа, услуга) будет выведен из оборота. Поэтому они не могут успешно работать в финансовой, в том числе страховой, сфере.

Потребительская защита при оказании страховых услуг в российском правопорядке

В преамбуле Закона о защите прав потребителей дано следующее определение: "Потребитель - гражданин, имеющий намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий или использующий товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности". Это определение вводит ряд признаков, которыми потребитель выделяется из других участников гражданских отношений. Поэтому сразу же возник вопрос о толковании этих признаков, и Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 29 сентября 1994 г. N 7 (ч. 3 п. 1) привел перечень договоров, из которых могут возникать потребительские отношения.

Несмотря на то что этот перечень является открытым, суды общей юрисдикции (а именно они рассматривают подобные дела) отказываются принимать исковые заявления о защите прав потребителей, если соответствующий договор не включен в перечень ч. 3 п. 1 указанного Постановления.

В связи с этим данный перечень постоянно корректируется Пленумом Верховного Суда РФ (В настоящее время действует редакция этого Постановления Пленума от 29 июня 2010 г.). К настоящему времени в него уже включены многие договоры на оказание финансовых услуг: договор банковского вклада, кредитный договор, договор банковского счета, хранения ценных бумаг и т.д. Но договор страхования в этот перечень до сих пор не включен.

Более того, в 1996 г. появился Обзор судебной практики Мосгорсуда "Судебная практика по спорам, вытекающим из отношений по страхованию", в котором прямо указано, что потребительская защита не распространяется на отношения, вытекающие из договора страхования. Вот как объяснил это Мосгорсуд: "...по содержанию страховое обязательство, направленное на возмещение действительного ущерба, а также связанное с жизнью, трудоспособностью, пенсионным обеспечением, нельзя отнести к бытовым сделкам, которые регулируются Законом РФ "О защите прав потребителей".

В 1999 г. член Пленума Верховного Суда РФ Г.В. Манохина, комментируя упомянутое Постановление Пленума, дала похожее объяснение отсутствию договора страхования в перечне потребительских договоров: "Договор страхования заключается с целью возмещения действительного ущерба при наступлении страхового случая. То обстоятельство, что договор личного страхования является... публичным договором, а договор имущественного страхования... так же, как и договор личного страхования, является услугой, не свидетельствует о том, что эти виды договоров регулируются законодательством о защите прав потребителей, так как они заключаются не с целью удовлетворения личных бытовых нужд".

Оба эти "объяснения", конечно, мало что объясняют. Для каких, если не для "личных бытовых нужд" гражданин заключает договор страхования своей квартиры от залива, или дачи от пожара, или автомашины от угона? Для каких неличных нужд люди заключают договор медицинского страхования, страхования от несчастных случаев и болезней, накопительного страхования жизни? Таких вопросов можно задать много.

Чтобы как-то исправить ситуацию, в 1998 г. Министерство РФ по антимонопольной политике и поддержке предпринимательства, являясь в тот период органом, уполномоченным в соответствии с п. 4 ст. 40 Закона "О защите прав потребителей" давать официальные разъяснения по применению законодательства о защите прав потребителей, издал соответствующие разъяснения (Приказ МАП России от 20 мая 1998 г. N 160), в которых указал, что этот Закон применяется к отношениям по страхованию, но только в части общих правил (гл. I Закона), а ответственность, предусмотренная в гл. III Закона, к отношениям по страхованию не применяется. В 2005 г. это положение было продублировано Роспотребнадзором (письмо Роспотребнадзора от 11 марта 2005 г. N 0100/1745-05-32).

Это положение было оспорено в Верховном Суде РФ - заявительница считала, что Закон должен применяться к страхованию полностью. Однако Суд, отказывая в признании недействительным данного Приказа в указанной части, дал своему решению весьма противоречивую мотивировку. С одной стороны, в решении повторен уже знакомый тезис о том, что "...указанный договор не может быть отнесен к договорам, направленным на удовлетворение личных бытовых нужд гражданина...". Из этого, казалось бы, должна следовать полная невозможность применения Закона к договорам страхования. Однако в той же мотивировочной части своего решения Суд указал на прямо противоположное: "...к отношениям, вытекающим из договора страхования с участием гражданина, должны применяться общие правила Закона "О защите прав потребителей" о праве граждан на предоставление информации, о возмещении морального вреда, об альтернативной подсудности и освобождении от уплаты госпошлины. Правовые последствия нарушений условий таких договоров определяются Гражданским кодексом РФ и специальным по вопросам страхования законодательством" (Решение ВС РФ от 28 апреля 2004 г. N ГКПИ 04-418). Противоречивость позиции Суда свидетельствует о наличии серьезной проблемы, которую не удается разрешить простым и ясным толкованием норм.

В 2006 г. вышел Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за I квартал 2006 г., в котором, в частности, был рассмотрен вопрос о применимости потребительской защиты к договорам ОСАГО (ответ на вопрос 28 раздела "Ответы на вопросы"). Верховный Суд РФ указал, что к договорам ОСАГО законодательство о защите прав потребителей не применяется, так как договор ОСАГО направлен на защиту интересов третьих лиц, а не собственных нужд страхователя, как этого требует Закон "О защите прав потребителей".

Это объяснение представляется весьма сомнительным, так как страхователь по договору ОСАГО страхует свою ответственность, т.е. покупает страховую услугу по защите собственного интереса, однако это хоть какое-то объяснение.

Наконец, дело кончилось тем, что в 2008 г. вышел Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за I квартал 2008 г., в котором уже прямо указано, что законодательство о защите прав потребителей не применяется к любым отношениям имущественного страхования (ответ на вопрос 2 раздела "Ответы на вопросы").

Объяснение этому аналогично тем, которые приведены выше: "...не применяется, потому что не может применяться".

Конституционный Суд РФ о потребительской защите при оказании страховых услуг

Перед Конституционным Судом РФ впервые данный вопрос был поставлен в 1995 г. в более общей форме. В жалобе заявителя не шла речь о применении законодательства о защите прав потребителей именно к страховым услугам. Заявитель обжаловал ограничительные толкования в судебной практике преамбулы и норм Закона "О защите прав потребителей", которые препятствуют применению этого Закона ко многим видам отношений. Конституционный Суд РФ отказал в принятии жалобы к рассмотрению по чисто формальному основанию - поскольку по жалобам граждан Конституционный Суд РФ проверяет конституционность примененных норм, а не толкований судебной практики (Определение КС РФ от 2 ноября 1995 г. N 91-О).

Вторая жалоба в Конституционный Суд РФ касалась уже конкретного вопроса - применения потребительского законодательства к имущественному страхованию - и была связана с применением конкретных норм права. Но и в этот раз Конституционный Суд РФ отказал в принятии жалобы к рассмотрению. В основание этого отказа Суд привел в п. 4 Определения следующий довод: "Сами по себе оспариваемые заявителем нормы Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей", направленные на защиту прав потребителей, с учетом сложившейся правоприменительной практики не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права, гарантированные статьями 45 и 46 Конституции Российской Федерации" (Определение КС РФ от 2 ноября 2006 г. N 487-О).

Таким образом, в обоих случаях Конституционный Суд РФ не стал рассматривать этот важный вопрос.

В предыдущем параграфе настоящей главы обсуждался вопрос о том, что правовые средства защиты, предоставляемые непрофессиональным пользователям страховых услуг, являются способом ликвидации одной из форм дискриминации. Защита прав потребителей - это, бесспорно, способ такой защиты. Между тем Конституционный Суд РФ ни в одном из приведенных актов не ссылается на ст. 19 Конституции РФ, запрещающую дискриминацию. Практику отказа в предоставлении потребительской защиты пользователям страховых услуг в контексте этой конституционной нормы Конституционный Суд РФ даже не рассматривает.

Возможно, заявители и не ссылались на данную норму в своих жалобах, но это ничего не объясняет, поскольку Конституционный Суд РФ не связан доводами жалоб. Таким образом, по существу, Конституционный Суд РФ отказывается решать эту важную проблему, аргументируя это тем, что проблемы нет. Об этом можно только сожалеть.

Потребительская защита при оказании страховых услуг в ЕС

Та же проблема решается в праве ЕС следующим образом. При квалификации контракта как подлежащего потребительской защите практически все директивы ЕС ориентируются на определение потребителя, данное в ст. 5 Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г. (Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations of 19 June 1980 // Treaty Series. Vol. 1605. N.Y., 1997. P. 59 – 156).

Поскольку Россия в этой Конвенции не участвует и перевода ее на русский язык нет, приведу это определение на английском: "person ("the consumer")... which can be regarded as being outside his trade or profession", т.е. потребитель, согласно Конвенции, - это лицо, действующее вне своей коммерческой деятельности или профессии.

Например, в Директиве 93/13/ЕЕС от 5 апреля 1993 г. "О несправедливых условиях в потребительских договорах" (Official Journal of the European Union L. 095. 1993. P. 29 – 34), которую я буду подробно рассматривать в § 3 гл. 8 настоящей работы, в ст. 2 дается такое определение потребителя: "Потребитель означает любое физическое лицо, которое в договорах, охватываемых настоящей Директивой, действует в целях, которые находятся вне его профессиональной деятельности, бизнеса или профессии". Аналогичны рассуждения в других "потребительских" директивах ЕС.

Сравним это определение с определением из Закона РФ "О защите прав потребителей": "Потребитель - гражданин, имеющий намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий или использующий товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности".

Различия видны отчетливо. Во-первых, по европейскому определению наделение лица потребительским статусом не зависит от характера совершаемых им действий, а по Закону потребитель обязательно должен что-то заказывать, приобретать, использовать или намереваться это делать. Во-вторых, цели, в которых действует потребитель, определяются в Конвенции и Директиве в отличие от Закона способом a contrario, т.е. выделяется ограниченное число непотребительских целей, а все остальные считаются потребительскими.

Очевидно, что по европейскому определению значительно большее число людей попадает под потребительскую защиту. Например, европейцы были бы весьма удивлены, если бы им попытались объяснить, что при оказании услуг по имущественному страхованию потребительская защита не должна предоставляться.

Остается только надеяться, что и у нас ситуация в этом отношении изменится.

Гарантийные схемы

На рынках финансовых услуг (банковских, страховых, инвестиционных) в последнее время получили достаточно широкое распространение страховые гарантийные схемы, которые создаются для защиты клиентов финансовых организаций на случай их банкротства. Принцип действия во всех этих гарантийных схемах один: финансовые организации (банки, страховые организации, инвестиционные посредники) вносят взносы в специально создаваемый гарантийный фонд и в случае банкротства либо отзыва лицензии их клиенты получают компенсацию из гарантийного фонда.

В мире таких схем довольно много. В упомянутой выше книге приведены сравнительные характеристики таких схем на разных финансовых рынках и в разных странах. В России в настоящее время в страховой сфере действует одна такая гарантийная схема: система компенсационных выплат в ОСАГО.

Страховая гарантийная схема по ОСАГО действует на основании гл. III "Компенсационные выплаты" Закона об ОСАГО. Некоторые нормы, регулирующие эту схему, имеются и в гл. V указанного Закона.

При банкротстве страховой организации, осуществляющей страхование ОСАГО, при отзыве у нее лицензии выплаты потерпевшим в ДТП осуществляет специально созданное профессиональное объединение страховых организаций, занимающихся ОСАГО: Российский союз автостраховщиков (РСА) (сайт Российского союза автостраховщиков). Данное объединение создано в силу ст. 19 того же Закона и его функции следующие. Во-первых, оно осуществляет профессиональный контроль деятельности своих членов, а во-вторых, осуществляет функции гарантийной схемы для потерпевших при ДТП. Членство в нем страховых организаций, занимающихся ОСАГО, обязательно.

Союз формирует специальный фонд компенсационных выплат за счет отчислений страховых организаций, занимающихся ОСАГО, и из этого фонда осуществляет выплаты потерпевшим в том случае, если страховая организация, застраховавшая ответственность причинителя вреда, обанкротилась или у нее отозвана лицензия. Соответственно при банкротстве страховой организации или отзыве у нее лицензии не причинитель вреда, а именно РСА является ответчиком (соответчиком) в делах по искам о взыскании выплат по ОСАГО (Пункт 2 информации для сведения - "Обзора законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2009 года", утв. Постановлением Президиума ВС РФ от 3 июня 2009 г.).

Одна из серьезнейших проблем, которая, как мне представляется, существует в деятельности РСА, - это совмещение в одной структуре функций гарантийной схемы и профессионального контроля. Такое совмещение, на мой взгляд, не может привести ни к чему, кроме монополизации рынка услуг, на котором такая организация функционирует.

Действительно, для гарантийной схемы важно, чтобы гарантийный фонд был как можно большим и накапливался как можно быстрее. Это сложно сделать, если на одном и том же рынке таких схем будет несколько. Проще, если она будет одна. Сбор взносов в единый гарантийный фонд администрируется гораздо проще, соответственно, издержки администрирования, а следовательно, нагрузка на участников схемы меньше. Поэтому вполне разумно сделать на рынке соответствующих услуг одну такую схему с обязательным членством в ней страховых организаций. Критерий участия в такой схеме один: платишь взносы - участвуешь, и твои клиенты защищены в случае банкротства, не платишь взносы - исключаешься, и твои клиенты лишаются защиты.

Профессиональный же контроль деятельности предполагает совершенно иные критерии участия: соблюдаешь профессиональные правила - участвуешь, не соблюдаешь - не участвуешь. Но правила профессиональной деятельности могут быть совершенно различны. Если обязать всех участников конкретного рынка соблюдать одни и те же профессиональные правила под угрозой удаления их с рынка, очень велик риск монополизации этого рынка. Поэтому профессиональных объединений на рынке должно быть столько, сколько посчитают нужным сами его участники. К сожалению, в ОСАГО Закон закрепляет прямо противоположное правило.

Январь 2013 г.